Отношение казаков к религии
"Как известно, Кубанская, Донская и Терская области были в это время русской Вандеей - в 1922 году они представляли собой еще бурлящее море, белогвардейское казачество ждало лишь сигнала с Запада, чтоб устремиться в новые бои с советской властью. Между тем обновленчество здесь было принято относительно спокойно, не вызывало особых протестов и укоренилось на долгие годы.
Наиболее ярые протесты обновленчество вызывало, опять-таки в полном противоречии с общепринятой концепцией, в крупных промышленных городах Центральной России - среди рабочих и работниц среднего поколения, мелких служащих, мелкобуржуазной интеллигенции. Объяснение, видимо, следует искать в степени религиозной сознательности населения:
совершенно безразличное к религии, хотя и исполняющее по традиции церковные обряды казачество исходило из принципа: "Что ни поп, то батька", - тогда как чуткий в религиозных вопросах великоросс относился к церкви с более пристальным вниманием".
Интересно, что при справедливой оценке широкого распространения обновленчества в казачьих землях, что замечает А Левитин (Краснов), стоит отметить, что Кубанская и Донская области стали местом широкого распространения Истинно-Православной Церкви (плюс к тому, что старообрядчество было уже широко развито) Так что и здесь видны полюса казачьего сознания: от полного равнодушия к религии, до активной, крайней степени религиозного ригоризма. Например, один из непримиримых противников советской Церкви (МП), протопресвитер РПЦЗ Михаил Польский, казак станицы Новотроицкой Лабинского отдела Кубанского войска, автор двухтомника "Новые мученики Российские" (Н-Й, 1949 - 57 гг) один из немногих людей, кто отважился совершить побег из сталинского рая. Он бежал из Зырянского края (Коми) в 1930 году на Кавказ и перешел персидскую границу. Как он писал, решился на это во многом потому, что увидев отступление многих от церковной правды, побоялся, что никто не расскажет о новых мучениках Церкви, пострадавших от безбожников. И слово свое сдержал.
